Помилки журналістів: він перший почав!

В Запорожье так получилось с неосторожным постом в Инстаграме уже бывшего руководителя патрульной полиции Романа Пилипенко. Он сильно нравился медийщикам, настолько, что даже несколько раз попадал в нелепые рейтинги вроде «самые сексуальные мужчины Запорожья». Разделяла ли такой интерес к нему аудитория, неизвестно. Тем не менее, внимание к его персоне было достаточно пристальным, поэтому его запись в Инстаграме «Вперед, до нових викликів!» и прощальные посты с пожеланиями удачи вызвали вполне обоснованный интерес журналистов. Он – уходит. Информация об этом появилась в одном из СМИ со ссылкой на «патрульную полицию». Потом появилась информация, что это не так, потом – что пресс-секретарь сказала «так», и снова, позже, что  она сказала «ні». Потом журналисты сказали «фейк!», но тут же оказалось, что не фейк, пресс-секретарь путалась в показаниях, и все выходило из-под контроля, а аудитории здесь по-прежнему не было места, так как запутались все (подробно ситуацию описал сайт 061.ua).

 «…А куда они поехали?»

Так что не так с запорожскими журналистами? Имеем ли мы право морочить голову аудитории противоречивыми посланиями или делать сенсацию, потому что нам нравится Роман или потому что нам кажется, что это – самая главная новость на эту секунду? И почему такие оперативные СМИ, ошибаясь или путаясь в показаниях, позже, в основном, делают вид, что ничего не случилось? Какие ошибки мы делаем, но не отдаем себе отчет о них?

Мы уточнили, какие действия или ошибки  журналистов раздражают, в частности, представителей запорожских пресс-служб.  У пресс-офицера патрульной полиции Юлии Шеймуховой, оказавшейся в эпицентре последней бури в стакане, есть три вопроса к журналистам:  например, на что рассчитывают журналисты, когда звонят с вопросом: «Я сейчас стою на улице такой-то, три ваших машины поехало. А куда они поехали?». «Я не могу этого знать, потому что они вообще даже не доехали, – говорит она. –  Или когда спрашивают: «Там ДТП – три машины (или «Мерседес» там есть). Что произошло?».  Хорошо еще, когда указывают улицу, когда даже улицу не указывают, это вообще интересно, что мне им ответить? Последний пример:  «Там на площади что-то случилось, там была полиция…», – а это некриминальный случай, и мне патрульные не присылают отчет, так  как это их обычная работа».

У Андрея Рыбальченко, представителя пресс-службы прокуратуры, свой взгляд на проблему. Он считает, что непонимание с журналистами возникает из-за того, что медийщики часто не до конца понимают специфику работы правоохранителей: «Найважливішою проблемою у взаємодії представника прес-служби відомства і журналіста полягає у непорозумінні, що виникає внаслідок недостатньої обізнаності представника ЗМІ в роботі відомства, до якого він звертається. На жаль, реалії журналістики, зокрема інтернет-журналістики, не залишають можливості мати штат співробітників, кожен з яких буде вузьким спеціалістом в окремій темі. Тож, нерідко журналіст вимушений знати все про все, але при цьому не мати достатньо глибоких знань у окремих питаннях, з якими звертається до прес-служби. Саме це викликає непорозуміння, породжує неправильне трактування і висвітлення отриманої від прес-служби інформації».

Екатерина Людвик, недавно занявшая пост начальника отдела коммуникаций областной Нацполиции, тоже ссылается на специфику работы и говорит, что запросы просит писать обоснованно. Например, уточняет она,  журналисты жалуются, что она не дает быстрые комментарии: «Есть моменты следствия, и когда я прошу подождать, это не моя прихоть, я действительно мгновенно не могу дать ответ. Лучше немного подождать и потом написать правильный материал, чем ерунду, которую потом придется опровергать».  Еще один упрек от журналистов: отсылка к запросам. «Когда не я распорядитель информации, чтобы получить какие-то уточнения, мне нужно официальное подтверждение, почему я беру эту информацию. Поэтому иногда я прошу писать запросы», – объясняет свою позицию Екатерина Людвик.

Хорошо еще, если журналисты спрашивают, а если нет? Леван Шишинашвили, начальник управления по делам прессы и информации Запорожской ОГА с многолетним стажем работы, упрекает медийщиков в том, что они вообще не интересуются официальным мнением: «Журналисты зачастую не спрашивают наше мнение, пренебрегают нашим правом высказать свою точку зрения. Вот если что-то произошло, и в этом фигурирует областная власть или чиновник персонально, он же имеет право дать свой взгляд на ситуацию? А у него никто не спрашивает. Например, вышел кто-то, огульно обвинил чиновника, нужно, чтоб хотя бы кто-то позвонил и спросил: так или не так?». Представитель другой стороны вспоминает ситуацию с перепиской Артюшенко (народный депутат Украины, – авт.)  с Мороко (глава департамента культуры запорожской облгосадминистрации Владислав Мороко, – авт.). Тогда в сети появились фото переписки «порохоботов» по поводу украиноязычных квот на телевидении. «Мороко тогда никто не позвонил и не спросил: «Владислав Валерьевич, это вы?». У журналиста была бы абсолютно совесть чиста, позвони он мне или напрямую ему. И Владислав Валерьевич бы ответил, что без комментариев или ему жаль/не жаль. А если бы позвонили мне, то я бы сказал, что Владислав Валерьевич себе льстит, потому что у него нет проверяющих функций», – рассуждает начальник управления.

Об  ошибках. Наших. Трудных

Журналисты, тем не менее, свои ошибки признают. По крайней мере, говорят, что это хоть и сложно, но необходимо. Как, например, на сайте Zabor.zp.ua. Его редактор, Константин Алексеенко, признается: «Раньше мне тяжело было признавать свои ошибки. Но сейчас этот процесс происходит значительно легче. Я легче отношусь к критике и часто именно в критических замечаниях необходимые для развития вещи.  Я даже призываю искать у нас ошибки и недочеты. Ведь если мы сами их не видим, это должен сделать кто-то со стороны.  Если это орфографические ошибки, то тут проще – исправляем сразу. Если ошибки по фактажу, стараемся больше не допускать такого. Есть внутренний цензор и четкое понимание, что факты нужно проверять, если есть такая возможность.  Из-за ошибок на раннем этапе деятельности даже снимали материалы -было такое дважды».

А вот Константин Андреев с муниципального телеканала «Z» свои просчеты признает спокойно, потому что самое главное, «чтобы от этого зритель не страдал». И уточняет насчет редакции: «Наш телеканал, по мере возможности, старается минимизировать количество ошибок в материалах. Чаще всего они проскакивают в титрах и подписях к телесюжетам. Это могут быть имена и фамилии людей, их должности или другая точная информация. Если это случилось, стараемся поправить материал и в следующем выпуске дать обновленный сюжет уже без ошибок. В старой версии интернет-сайта читатели также могли сообщить нам об ошибке – скоро эта возможность появится и на новом сайте. Чаще всего ошибки возникают из-за невнимательности или неправильного перевода слова на украинский в русскоязычном регионе. Но наш коллектив признает их и старается с ними бороться».

Катерина Маркова, как и все «Громадське.Запоріжжя»  ошибки признают публично, если все внутри коллектива согласны, что это именно ошибка. «Если же речь  идет об ошибках незначительных (опечатки, например, или не так назвали название управления), просто исправляем текст на сайте. Если мы вдруг дали неправдивую информацию, обязательно пишем опровержение, оставляя и не удаляя саму новость. Такова наша редакционная политика, но в нашей практике таких случаев ещё не было. Наша редакция в спорных случаях предпочитает лучше ничего не давать, чем передавать слухи», –  говорит она.

…А тем временем Роман нас оставил и уже работает во Львове. Он передал прощальный привет запорожским журналистам, сообщив, что они просто не умеют задавать вопросы:  «Я відповідав на запитання журналістів так, як вони його ставили. В мене питали: чи подав я у відставку, а я не подавав. Коли мені телефонували журналісти і питали чи я звільнився, то я казав – ні, бо насправді ж не звільнився. Я можу констатувати факт,  що мене перевели після того, як мене представить керівництво і коли буде наказ про призначення мене на ту чи іншу посаду. Просто насправді поліцейські і військові трохи відрізняються від цивільних і можливо, скажімо так, журналістам іноді не зовсім зрозуміло, чому робиться так чи інакше». Журналистов он, конечно, обыграл и хотя ситуация, по большому счету, не стоит выеденного яйца с точки зрения значимости аудитории – скажите честно, кто из рядовых запорожцев знает имя главы патрульных – снова заставил думать о стандартах и об ошибках своих, а не условного Романа Пилипенко и пресс-служб.

Роман Пилипенко в своем запорожском кабинете.

Роман Кабачий, медиаэксперт ИМИ, подводит итог: источник ошибок и подобных проблем журналистов, как в ситуации с экс-главой патрульной службы, – в псевдозначимости некоторых событий, которым так много внимания посвящают СМИ. «Чутки і фейки на сьогодні є невід’ємною частиною інформаційного простору, проте коли можна їх уникнути, то краще робити це, ніж займатися перебовтуванням пустого в порожнє. У розвинених суспільствах прізвище начальника регіональної поліції зазвичай нікому не відоме, тут же ми бачимо свідоме нарощування «інтриги» як з боку главку, так і з боку ЗМІ. Це ненормально, а при вживанні сентенцій на кшталт «перейти на работу в свой родной Львов» і поготів», – резюмирует он.

Кстати

Мы спросили: какие претензии остаются у журналистов к пресс-службам?

Александр Чубукин, редактор сайта «Акцент», говорит о трех проблемах работы с пресс-службами: отсутствие информации или невладение ситуацией по проблеме, отсутствие альтернативных источников предоставления информации, например, в соцсетях, закрытость работы структур.

Александр Побил из «RegionNews» тоже видит сложности в работе из-за низкого уровня использования современных технологий: это ограничивает оперативность и возможность делать мультимедийный контент. А еще среди претензий – стремление ограничить или совсем  утаить информацию. Причем, уточняет журналист, некоторые пресс-секретари вежливо обещают узнать информацию, а потом демонстрируют «повне відмороження».

Эльмира Шагабутдинова, редактор  сайта «Первый Запорожский», недовольна отсутствием конкретики:  «Мне общими фразами описывают проблему и обычно отмечают, что больше информации будет позже на их официальном сайте». Кроме этого, уточняет она, официальная позиция пресс-служб  иногда разнится с информацией, которые могут предоставить внутренние достоверные источники.

Иногда, вспоминает  Екатерина Майборода, журналистка 061.ua, пресс-службы дают разным изданиям разную информацию. «Еще раздражает, когда большую часть информации ты знаешь наверняка, а в пресс-службе тебя пытаются  убедить, что все было не так.  Был случай, когда в Нацполиции спрашивала по поводу избиения активистов «Радужного флешмоба», а мне ответили, что флешмоб тут ни при чем, и вообще девушка виновата».

Список далеко не исчерпывающий, но включиться в диалог с журналистами может помочь.

Наталія Виговська, регіональна представниця ІМІ у Запорізькій області, для сайту "Пороги".

Фото Романа Пилипенка: 061