Захист прав журналістів: хочемо, але не віримо?

В конце февраля в Запорожье прошла конференция, посвященная проблемам безнаказанности за нарушения прав журналистов. Ее инициировал Нацсоюз журналистов Украины и Офис представителя ОБСЕ по вопросам свободы СМИ. Участники, среди которых были, в основном, ветераны профессии, говорили, как обезопасить работу журналистов и что сделать, чтобы преступления против свободы слова влекли за собой ответственность. Тема важная и даже болезненная, но конференция составом участников показала: новое поколение журналистов не очень заинтересовалось ни событием, ни темой. Почему? И что делают журналисты, когда их профессиональные права нарушают?

Для многих региональных журналистов новой гвардии профсоюзные организации сродни снежному человеку: о них что-то слышали, что-то знают, но иметь дело не то, чтобы совсем не хотят, но мало имеют. По крайней мере, такие предварительные выводы можно сделать, поговорив с медийщиками на эту тему. Мы спросили: «Нарушали ли когда-либо ваши права как журналиста? Что вы делали?», «Какие организации по защите прав журналистов или медиаресурсы вы знаете и обращались ли к ним?» «Принимали ли вы участие в круглых столах/конференциях/встречах, посвященных правам и защите журналистов? Почему?». Мнения разделились.

Угрозы, отказы и разбитые камеры

Одним из самых ярких случаев вопиющих нарушений в отношении прав журналистов стали события во время разгона Майдана. Тогда в Запорожье пострадало 11(!) журналистов. Больше всех — фотокорреспондент Дмитрий Смольенко. Но и после него журналистам доставалось. Все еще ни к чему не привело расследование об избиении журналиста-расследователя Анатолия Остапенко уже задолго после Майдана. Только за июль прошлого года, к примеру, Институт массовой информации, зафиксировал не менее пяти нападений на журналистов по разным поводам. В основном, в Бердянске и Мелитополе. О многих проблемах с доступом к информации журналисты часто вообще не говорят. Говорят, незачем, сами все решают.

Например, Яков Носков, корреспондент «1+1», с нарушениями своих журналистских прав сталкивался в первые несколько лет работы, как правило, нежелание давать комментарии или запрет на съемку. Что делал: «Как правило, это удавалось решить: находил других спикеров, хоть это занимало много времени, а снять в некоторых случаях можно и «из-за забора». Сейчас это решается легче. Если ты знаешь, какими аргументами оперировать, и чувствуешь себя уверенно, в большинстве случаев можно найти выход. Опять же, больше связей с опытом приобретаешь, что тоже выручает».

А вот журналисту Владимиру Носкову однажды разбил камеру народный депутат.

«Второй раз, – рассказывает он, – по заявлению заместителя губернатора, кстати, также впоследствии ставшего нардепом, прокуратура возбудила уголовное дело в отношении меня — откровенно смешное, юридически нежизнеспособное, с орфографическими ошибками. Прокурорские сами стыдились этого «документа» и отказались предоставить мне копию, честно признавшись, что им просто надо «пугнуть» меня вызовом на допрос. Несколько раз угрожали дать в ухо — открыто и через посредников. Относился к этому спокойно, как к издержкам профессии, ибо по молодости предпочитал работать на политические партии, часто делая это откровенно провокационно».

Что сделал: «в первом случае, обратился за помощью в НСЖУ, но осознал свою юношескую наивность, больше не обращался».

На расследователя из «Бердянских ведомостей» и телеканала «ЮГ» Сергея Старушко нападали, минимум, дважды.

«Первый раз это был директор ЖЭКа, который набрасывался на оператора и на меня, второй раз — чиновник мэрии. Также несколько раз пытались ограничить доступ к публичной информации, либо просто игнорируя запросы, либо отказами предоставлять данные», – говорит он.

Что делал? В случае с нападениями обращались в полицию. По поводу доступа к информации — к руководству города с просьбой оказать содействие.

Юрий Гудыменко из «Forpost» рассказывает, что его журналистские права нарушали, в основном, до Майдана.

«Явные примеры, когда мне в полночь принесли повестку в райотдел, чтобы я не попал на пресс-конференцию к Януковичу», – вспоминает он.

Что делал: передавал информацию коллегам из местных СМИ, писал в соцсетях, иногда писал обращения в правоохранительные органы, например, когда попал под разгон запорожского Майдана – в прокуратуру.

Каждому – по возможностям

Большинство журналистов знает, что нужно написать заявление в полицию. И даже допускают, что можно написать жалобу в НСЖУ, министерство информационной политики или обратиться к Институту массовой информации. Несмотря на это, обращаться к организациям журналисты не спешат: некоторые просто скептически относятся к подобным объединениям и не верят в их помощь, а некоторые действительно разочарованы. Это — всего лишь срез мнений, без претензии на окончательный выводы.

Евгений Зюзин, который работает на «Громадське ТБ Запоріжжя», достаточно категоричен:

«Профсоюзных организаций не знаю, потому что считаю их фикцией».

Эльмира Шагабудтдинова, редактор сайта «Первый Запорожский», которая за свою не очень продолжительную карьеру с явными нарушениями своих прав не сталкивалась, теоретически в курсе, кто должен помочь, «если что»:

«Чисто теоретически я предполагаю, что подать жалобы можно в НСЖУ, Министерство информационной политики. Знаю, что правовую и консультативную помощь оказывают общественные организации ИМИ, ИРРП, Transparency International» .

Ее коллега по цеху, Яков Носков обращаться в общественные организации необходимости не имел.

«В конфликтных ситуациях наша компания берет на себя юридическое сопровождение, а в некоторых случаях и физическую защиту своих сотрудников. Мы с оператором, например, 10 дней работали в оккупированном Крыму вплоть до референдума. Нас очень серьезные люди охраняли. Такие, знаете, внушающие доверие. Боюсь даже предположить, чем они на жизнь зарабатывают. Неплохие парни, кстати, оказались! Как с ними удалось договориться – не знаю. Это была не наша головная боль. Но нашу безопасность обеспечили», – уточняет он.

А вот Владимир Носков в эффективность «так называемых независимых профсоюзов» не верит. «Готов поверить в журналистскую организацию, возглавляемую кем-то из топовых медийщиков, дорожащих своей репутацией профессионала. Именно профессионала, а не человека с туманными определениями добродетелей. Например, год назад хотел вступить в медиа-профсоюз, который собирался создать Савик Шустер. Но его планы не осуществились», – рассуждает он.

Неудивительно, что немногие журналисты принимают участие в круглых столах и конференциях на тему безопасности журналистов: кто-то из-за банальной нехватки времени, кто-то не видит смысла.
Эльмира Шагабудтдинова принимала участие в круглых столах.

«Но, как показывает практика, в регионах молодые журналисты чаще всего ссылаются на опыт более старших коллег. Последние, потому как работали немного в других условиях, вообще не привыкли куда-либо жаловаться и отстаивать свои права и живут по принципу «стерпится-слюбится», – считает она.

Не ходит туда и Яков Носков: «Если и были какие-то круглые столы на эту тему, в памяти эти мероприятия не отложились. Значит, ничего полезного оттуда я не почерпнул. Исходя из того, что я знаю, как правило, это обычный распил грантов, а которых практической пользы — минимум».

Больше энтузиазма вызывают встречи на тему безопасности журналистов в условиях военного конфликта. К примеру, бердянский коллега Сергей Старушко вспомнил именно такой тренинг.

Что делать?

«За 13 лет моей работы в медиа-сфере, – говорит Владимир Носков, – мне кажется, окончательно утрачено понятие журналистской солидарности.

Ведь когда-то люди, работавшие в противоборствующих лагерях, по пятницам вместе распивали чай с колбасой.

Со временем журналистика разбилась на идейные группы, подчеркнуто негативно настроенные друг к другу. Уже неоднократно сталкивался с идейно обоснованными явными нарушениями журналистской этики. Например, с прямыми утверждениями о виновности человека в совершении преступления без судебного решения. Два месяца назад я впервые забанил в Facebook другого журналиста, своего давнего и хорошего знакомого, начавшего учить меня «политической целесообразности». Без выработки некоего общенационального кодекса журналиста, с учетом украинской специфики, я считаю, мы не имеем морального права претендовать на какую-то особую роль в обществе и усиленные меры безопасности».

Создание поля безопасности для журналистов, задача, в общем-то, простая, считает Яков Носков. По его словам, нужно добиться реального наказания для двух-трех человек, которые препятствовали работе журналистов, и распиарить эти процессы так, «чтобы последний сторож на свалке знал: будет бросаться на камеру – сядет в тюрьму».

Яков до сих пор убежден, что наиболее показательный случай, где нужно было проявлять принципиальность и идти до конца – ситуация с Вадимом Титушко и парой Содель-Сницарчук и не понимает, почему коллеги пошли на мировую. «А потом все возмущаются, почему журналистов обижают, бьют и посылают. Да потому что сами виноваты! Нельзя такое спускать. Нужно один раз проявить принципиальность, и создать прецедент. Пока не будет показательного наказания, все будет продолжаться в том же духе», убежден журналист.

Выход – внести на законодательном уровне ясность в правила игры – предлагает Юрий Гудыменко.

«С одной стороны, людей с удостоверениями того или иного СМИ слишком много, значительная часть из них по факту не журналисты. Как одно из следствий, удостоверение журналиста мелькает слишком часто, им пользуются все, кому не лень, что дискредитирует профессию. С другой стороны, суды нередко отказываются принимать вменяемые решения по препятствованию работе журналиста. Как решить эту ситуацию, я откровенно не знаю», – говорит он.

Возможно, решение в координации усилий самими журналистам внутри своего региона.

Эльмира Шагабудтдинова предлагает подумать над созданием внутренней платформы для обсуждений проблем с собственниками медиа, правовых вопросов, цензуры и ограничения свободы слова именно на местах и подтверждает мнение коллег: солидарность уничтожили отнюдь не те, кто препятствует работе, а сами журналисты. А вот бердянский коллега Сергей Старушко верит в то, что и простым информированием можно добиться успеха, а безопасность журналистов, в свою очередь, влияет и на безопасность аудитории:

«Наверное, единственное, что можно сделать — больше информировать людей о правах журналистов, объяснять, что если физическому насилию, давлению и угрозам будут безнаказанно подвергаться представители нашей профессии, то следующими будут наши зрители/читатели/слушатели. Если Вы спрашиваете о каких-то новых законах, или внесение изменений в существующие, считаю, в Законах достаточно неплохо прописаны все наши гарантии, в том числе, и касательно безопасности. Проблема, как ее вижу, в другом — те, кто должны стоять на страже буквы Закона, сами его часто нарушают», – убежден журналист.

Кстати, такой же точки зрения придерживается и Надежда Ажгихина, вице-президент Европейской федерации журналистов, которая участвовала в упомянутой конференции в Запорожье. Она считает, что чем больше журналисты разговаривают, тем лучше. Неустанное обсуждение проблем журналистов и просвещение способно привести к результату :

«Во всех известных мне странах далеко не все журналисты попадают на важные обсуждения и конференции, которые имеют непосредственное отношение к их работе. Многие в это время на задании, многие поздно получили информацию, кроме того, в журналистских буднях все время происходит что-то незапланированное. Это не так страшно, главное — чтобы продолжалось обсуждение важных проблем.

Вообще, в деле улучшения работы и даже безопасности журналистов самое главное — это неустанное просвещение. Что и стараются делать профессиональные организации, в том числе и Национальный союз журналистов Украины.

Важно объяснить, что тема имеет отношение к каждому, а не только к собравшимся в зале заседаний. В том числе и тем журналистам, которым это кажется не столь важным.

Просвещение, повышение квалификации, широкое совместное обсуждение важных сюжетов совершенно необходимы, мне кажется, в наше время цифровых технологий и стремительного распространения информации это особенно важно. Важно остановиться и оглянуться на себя и свою работу, понять, что можно сделать лучше».

Текст: Наталія Виговська, регіональна представниця ІМІ в Запорізькій області, для сайту "Пороги". 

Фото: Катерина Майборода